Английские путешественники Джон Паркинсон и Уилбрэм Бут совершили необычный тур: из Петербурга в Тобольск, но там убедились, что Радищев уже 2 года как отправлен в Илимск. Поехать в Сибирь англичан надоумила княгиня Дашкова, со слов которой Паркинсон 10 марта 1793 года записал в дневнике: «Радищев, женатый на Волконской, был изгнан в Тобольск 2 года назад за то, что высмеял русский двор в сочинении «Путешествие в Москву». Императорица позволила Волконской найти себе другого мужа, но та предпочла следовать в ссылку со своим супругом.»
Хотя англичане и не смогли увидеть Радищева, их странное путешествие привлекло внимание властей, и вероятно, под подозрение попала княгиня Дашкова. Уже по возвращении в Петербург в декабре 1793-го Паркинсон записал: «Мне по секрету рассказали, что княгиню подозревают в связях с Р., которого выслали в Илимск [теперь он уже точно знает, что не в Тобольск] за его “Путешествие из Петербурга в Москву”.
Уже в конце 18-го века англичанам казалось диким, что в России людей преследуют за политические убеждения. “На разных станциях, - пишет Паркинсон, - Радищев был свидетелем безобразий и объяснял их деспотической формой правления. И что же? Его бюст установили в Национальной Ассамблее? Его отправили в 10-летнюю ссылку. Радищеву 40 лет.” Если бы в 18-м веке был институт правозащитников, Паркинсон и Бут могли бы развернуть кампанию “Освободите Радищева”.
Они смогли увидеть очень разную Россию: путешествия привели их в Казань, Астрахань, в Крым. Интересно, что путевой дневник Паркинсона был опубликован только 200 лет спустя – в 1971 году, что наводит на определенные размышления: с какой миссией этот оксфордский ученый сопровождал аристократа Бута в России? Не был ли он связан с какой-нибудь неправительственной организацией вольных картографов?
Потрясенный судьбой Радищева, Паркинсон повторил его путешествие и внёс вклад в обличение самодержавия: “На станции Крестцы заметили мы церковь и несколько кирпичных строений, в белой штукатурке. Похоже, на этой дороге императрица специально украсила таким образом как можно больше строений. Контраст между этими псевдогреческими строениями и деревянными русскими избами почти смехотворный.”
Объективности ради Паркинсон замечает, что Екатерина, отстраивая церкви, идет навстречу пожеланиям трудящихся: “Пьяный или трезвый, озлобленный или веселый, прилично одетый или похожий на бродягу, - прохожий никогда не забудет снять шапку и перекреститься, оказавшись рядом с храмом.”
Хотя англичане и не смогли увидеть Радищева, их странное путешествие привлекло внимание властей, и вероятно, под подозрение попала княгиня Дашкова. Уже по возвращении в Петербург в декабре 1793-го Паркинсон записал: «Мне по секрету рассказали, что княгиню подозревают в связях с Р., которого выслали в Илимск [теперь он уже точно знает, что не в Тобольск] за его “Путешествие из Петербурга в Москву”.
Уже в конце 18-го века англичанам казалось диким, что в России людей преследуют за политические убеждения. “На разных станциях, - пишет Паркинсон, - Радищев был свидетелем безобразий и объяснял их деспотической формой правления. И что же? Его бюст установили в Национальной Ассамблее? Его отправили в 10-летнюю ссылку. Радищеву 40 лет.” Если бы в 18-м веке был институт правозащитников, Паркинсон и Бут могли бы развернуть кампанию “Освободите Радищева”.
Они смогли увидеть очень разную Россию: путешествия привели их в Казань, Астрахань, в Крым. Интересно, что путевой дневник Паркинсона был опубликован только 200 лет спустя – в 1971 году, что наводит на определенные размышления: с какой миссией этот оксфордский ученый сопровождал аристократа Бута в России? Не был ли он связан с какой-нибудь неправительственной организацией вольных картографов?
Потрясенный судьбой Радищева, Паркинсон повторил его путешествие и внёс вклад в обличение самодержавия: “На станции Крестцы заметили мы церковь и несколько кирпичных строений, в белой штукатурке. Похоже, на этой дороге императрица специально украсила таким образом как можно больше строений. Контраст между этими псевдогреческими строениями и деревянными русскими избами почти смехотворный.”
Объективности ради Паркинсон замечает, что Екатерина, отстраивая церкви, идет навстречу пожеланиям трудящихся: “Пьяный или трезвый, озлобленный или веселый, прилично одетый или похожий на бродягу, - прохожий никогда не забудет снять шапку и перекреститься, оказавшись рядом с храмом.”
No comments:
Post a Comment