Вот недоброжелатели говорят, что всех завоевателей в России губила не русская армия, а морозы. Показывают пальцем на Наполеона и Гитлера. Но если разобраться, почти треть своей «Великой армии» Наполеон потерял еще летом, без всяких боев, еще до Бородино.
Майор Эвертс из корпуса Даву писал в 1812 году: «За 30 дней, пока мы не вступили в Минск, у нас не было во рту и крошки хлеба.» «От Вислы до Москвы нас не снабжали питанием, - жаловался генерал фон Шелер, - ни фунта мяса, ни куска хлеба, ни стакана коньяка не получили мы через армейское снабжение». В огромной России обозы не поспевали; кто успевал прокормиться мародерством, тот и бывал сыт. Это удавалось французам и полякам: они, напав на съестное, сразу тащили его в полк и там делили на всех, а баварцы-мародеры сначала набивали живот сами, а уж потом на сытый желудок несли провизию своим – и часто отставали от армии.
Результат: из 25-ти тысяч баварцев до Полоцка дошли только 12 тысяч; в полку вестфальцев из 2-х тысяч человек осталось всего 200. А идти приходилось через леса. Художник Альбрехт Адам, сопровождавший армию Наполеона в походе, описывает итальянскую гвардейцев – они ехали в высоких шлемах, подражая древним римлянам. «Многие конники, заснувшие в седле от усталости, ударялись головами о ветки. Шлемы валились с них на землю или косо висели на ремешках, а иногда сам всадник валился с лошади.»
Отправленные за провиантом солдаты часто не возвращались: они сбивались в шайки мародеров, к ним примыкали беглые местные крестьяне – и они вместе партизанили, часто – против самих наполеоновских войск. 30 тысяч дезертировали от Наполеона в первый месяц войны! Нападали на гонцов Наполеона, которые везли важные приказы, один раз избили и ограбили назначенного французами губернатора. Отстать от армии было проще простого: офицер де ла Мот однажды выехал из колонны, испытывая острый приступ поноса; пока он сидел в кустах, мимо проезжали кирасиры – и его лошадь вместе с его оружием увязалась за ними; догнать ее он так и не сумел.
Если бы армия Наполеона страдала только от холода! В июне-то они жаловались на необычайную жару: ветераны ворчали, что такого зноя не было даже в Египте. Люди падали в обморок от тепловых ударов.
А русские все отступали и отступали. В ярости Наполеон, заняв без боя Витебск, воскликнул: «Всё, я остановлюсь здесь. Пополним запасы, дадим войскам отдохнуть, реорганизуем Польшу. Кампания 1812 года окончена, в следующем году довершим остальное!» Маршалу Мюрату он сообщил, что воевать с Россией собирается 3 года, и заказал из Парижа побольше легкого чтения, чтобы было, чем занять долгие зимние вечера. Но что его дернуло идти дальше?
«Если враг будет удерживать Смоленск, - писал Наполеон маршалу Даву, - а у меня есть основания так думать, то у нас будет решающая битва.» Наполеон проявлял странную нерешительность. В июле император в два часа ночи выскочил из ванны и объявил, что надо выдвигаться немедленно, потом ещё два дня изучал карты и в конце концов заявил: «Сама опасность нашего полжения заставляет нас двигаться на Москву. Жребий брошен!»
Subscribe to:
Post Comments (Atom)
No comments:
Post a Comment