«Все, что я написал, не проживет в памяти людей и десяти лет.» Так в октябре 1888 года Чехов писал Суворину. На Антона Павловича как раз тогда неожиданно свалилась – за его рассказы – Пушкинская премия, и он как бы оправдывался за то, что он ее получил.
«Так мне везет, - писал он, - что я начинаю подозрительно коситься на небеса. Я послушаюсь того хохла, который сказал: «Колыб я був царем, то украв бы сто рублив и утик.» Пока я маленький царек в своем муравейнике, украду сто рублей и убегу.» Чехов к тому времени и правда еще не написал самых великих своих пьес, но за эти пьесы его еще при жизни поругивали, а вот рассказы снискали ему народную любовь.
Из письма брату Михаилу о житье в Москве на квартире Суворина: «За обедом детишки не отрывают от меня глаз и ждут, что я скажу что-нибудь необыкновенно умное. А по их мнению, я гениален, так как написал повесть о Каштанке.»
Дети не ошибались, надо признать. Ошибались взрослые современники.Взрослые соседи Чехова по поместью смотрели на него с недоверием. За литератора они его не признавали. На их взгляд, были люди гораздо больше похожие на писателей. Даже скромного Чехова это начинало задевать.
«Вместо Вас, - пишет Чехов Суворину из усадьбы Мелихово, - небо послало мне Лейкина, который приезжал ко мне с Ежовым и Грузинским – двумя молодыми тюфяками, которые не проронили ни одного слова, но нагнали на всю усадьбу лютую скуку. Лейкин обрюзг, опустился физически, облез, но стал добрее и душевнее; должно быть, скоро умрет.» За что такие громы и молнии обрушивает Антон Павлович на добрейшего Лейкина? Сейчас узнаем: «Моя мать, заказывая мяснику мясо, - продолжает Чехов, - сказала, что нужно мясо получше, так как у нас гостит Лейкин из Петербурга. «Это какой Лейкин? – изумился мясник. – Тот, что книги пишет?» – и прислал превосходного мяса. Стало быть, мясник не знает, что я тоже пишу книги, так как для меня он всегда присылает одни только жилы.»
Как же глубоко в истории коренится эта деспотия мясников! Мы наслушались жалоб о самоуправстве резчиков мяса в советское время, но оказывается еще в 1895-м году мясник своевольно решал, дать хорошего мяса светилу русской литературы или нет. И кстати, никогда еще Лейкину не удавалось задеть Чехова больнее!
В деревне Чехов лечил мужиков и, наверное, этим подорвал свой писательский авторитет. Суворину, 1895 год: «Ходил в деревню к чернобородому мужику с воспалением легкого. Возвращался полем. По деревне я прохожу не часто, и бабы встречают меня приветливо и ласково, как юродивого. Каждая наперерыв старается проводить, предостеречь насчет канавы, посетовать на грязь или отогнать собаку. В поле поют жаворонки, в лесу кричат дрозды. Тепло и весело.» Вот такой был Антон Чехов – непосредственный, веселый, совсем не великий человек.
No comments:
Post a Comment