Men of letters

Почитаем о текстах, которые непросто даются и обычному человеку, и знаменитому писателю. Речь о письмах.

Вот Марк Твен пытается оправдаться: «Дорогая матушка! Совесть терзает меня, когда я не пишу вам, но уже не мучит, когда я не пишу другим. Почти все время я чувствую себя загнанным, затравленным. Нет отбою от незнакомых доброжелателей, засыпающих меня любезными письмами – а я вынужден отвечать самым невежливым молчанием, иначе пришлось бы уйму времени тратить на переписку. Из-за всего этого я не могу написать книгу, сидя дома. А это лишает меня заработка» - заканчивает Марк Твен.


Как мы видим, он выбрал наименее хлопотный способ переписки – не отвечать. Но и это не помогало. В разгар работы над «Гекльберри Финном» в письме другу Марк Твен снова жалуется, что не может писать, потому что его всё время отвлекают – во-первых, мешает ремонт. Во-вторых – всё те же злосчастные письма. Марк Твен пишет: «В доме полно плотников и маляров; а в сущности, нам тут нужен поджигатель. Если бы дом сгорел дотла, мы бы сбежали на острова блаженных и основательно отдохнули бы: ведь там нас не достанет ни почта, ни телефон, ни телеграф. Работать? Знаешь, это просто невозможно. У меня все время лежат три или четыре начатые книги, но, пока я живу дома, мне редко удается добавить к какой-нибудь сносную главу. А все потому, что прорву времени я трачу, отвечая на письма совершенно незнакомых мне людей. Что за бес вселяется в чужих людей, что они пишут столько писем? Никогда я не мог этого понять."

Уже другой писатель – Карел Чапек – разбирая свой архив, не скрывает удивления. Он обнаружил в ящиках – толстый пласт из старых писем, счетов, газетных вырезок и других бумаг – которые от времени и пыли превратились в какую-то однородную массу. Чапек размышляет: «При неблагоприятных обстоятельствах – как, например, переезд, генеральная уборка и другие подобные катастрофы – культурный слой приходится иной раз вынуть из ящиков и что-то с ним сделать, чтоб он стал поменьше. "Ладно, разберем это", - мужественно говорит себе человек и начинает перебирать пропылившуюся массу лист за листом, вспоминая примечательные события своего прошлого. Вот расписка: "За ремонт шкафа 45 чешских крон получил Ян Комарек". Какой же это шкаф? - удивляешься ты. И кто такой Ян Комарек? Безуспешно стараешься вспомнить, какие у тебя в жизни были шкафы... Ну, все равно. Дальше. Письмо приятеля: "Последнее ваше письмо озадачило меня и возмутило..." Господи, какое письмо? О чем там шла речь?.. Что ни письмо, то загадка: в чем дело? Почему мне так писали? Кто эта Грета? Почему я это сохранил? Ничего не понимаю. И все это - мое прошлое? Удивительно. Испытываешь что-то вроде чувства неловкости, как будто читаешь чужие письма. Страшно неприятное ощущение, ей- богу. Да, надо все сжечь. Если бы тебе пришлось по этим письмам составлять свою автобиографию, господи, вот была бы задача!»