Непонятый Нагибин

Писателей часто окружают завистники, лжецы и плагиаторы. Особенно много их было в окружении известного советского прозаика Юрия Нагибина. Читаем дневник писателя за 65-й год: «Начался год с позорного запрещения фильма «Председатель», кончился – позорным изъятием меня из списка представленных к Ленинской премии. Но все же одно состоялось: я связал свое имя с лучшей послевоенной картиной. Теперь история советского кино читается так: от «Броненосца Потемкина» до «Председателя» – это все-таки кое-что.»


Нагибин написал к «Председателю» сценарий. Если кто не помнит, о чем была лучшая послевоенная картина, вот отрывок из киноэнциклопедии: «В центре – образ положительного героя, коммуниста, председателя колхоза. «Председатель» – лучший фильм 1965-го года, Михаил Ульянов (в главной роли) – лучший актер года».

Через год Нагибин с горечью пишет в дневнике: «Раздражает вечная неполнота успеха. Даже беспримерный по шуму, треску, ажиотажу «Председатель» обернулся удачей лишь для Ульянова, мне же почти ничего не дал. Нечто сходное повторяется с фильмом «Чайковский». Поездки перехватил режиссер Таланкин, ему же отошла часть моих денег, на мою долю остались лишь комплименты, которым грош цена.»

Но вот наступил 73-й год, и Нагибину выпало работать сценаристом на фильме великого Акира Куросавы «Дерсу Узала». Нагибин в сомнениях: «Может быть, я не понимаю Куросаву? Надо дать ему делать, что хочет. Беда в том, что я не стал до конца халтурщиком, которому на все наплевать. Куросава не хочет делать увлекательного фильма, он хочет, чтобы люди смотрели историю дружбы русского офицера-ученого и гольда-проводника с чистым сердцем? Тогда я зря его мучаю.» Похоже, идея увлекательного кино действительно не прельщала японца. Нагибин описывает шрам на горле у Куросавы – незадолго до этого режиссер пытался покончить с собой, потому что сомневался в своем призвании. Этот фильм должен был вознести или окончательно уничтожить Куросаву.

Прошло 2 года. Читаем дневник писателя: «Вчера был в японском посольстве – в честь окончания фильма «Дерсу Узала». Рухнули мои представления о «великом Куросаве». Все в один голос ругают фильм, который мне даже не показали. О Куросаве говорят так: старый, выхолощенный склеротик-самодур, чудовищно самоуверенный, капризный… Он маньяк, а не рыцарь.» Прошло несколько месяцев. Нагибин не пишет, посмотрел ли он за это время свой фильм. В дневнике за июль 75-го читаем: «Завершилась еще одна утомительная ненужность – кинофестиваль. Ну вот, чудо вроде бы свершилось: Дерсу получил золотой приз. Но на моей судьбе если это и отразится, то лишь в отрицательном смысле: прибавит недоброжелателей. Сценарист и вообще пария: ему не перепадает даже крох, если, конечно, он не носит имени Михалкова.»

«Дерсу Узала» стал одним из фильмов десятилетия, и во всяком случае его слава превзошла славу «Председателя». В титрах «Дерсу» Нагибин указан лишь как соавтор сценария, наряду с режиссером. Нагибин вел свой дневник до 86-го года; последняя фраза в нем – о соотечественниках: «До чего же испорченный, безнадежно испорченный народ!»