Money for nothing

В прошлом русские часто удивлялись, как это иностранцы, приехав в Россию, буквально из ничего делают себе имя и деньги. Русские возмущались тем, что приезжие занимаются в нашем отечестве дешевой саморекламой. И зря! Тем же самым иноземцы занимались и в своем отечестве.

216 лет назад Карамзин писал о Париже: «Здесь многие люди, с большим кошельком на спине, в черном кафтане, не имеют копейки верного дохода, а живут и веселятся как птицы небесные.
 Например, человек, изрядно одетый, который сидит в Cafe de Chartres за чашкой баваруаза, говорит не умолкая, с видом благородным, - знаете ли, чем живет? Ночью, когда люди по домам разбредутся, он сдирает со стен афиши или всякого рода печатные объявления, относит их к пирожникам, имеющим нужду в бумаге, получает за это несколько копеек, или целый экю, ложится на соломенный тюфяк в каком-нибудь чердаке и засыпает покойнее многим крезов.»

Карамзину казалось, что он описывает парижских нищих, на самом же деле он описал первых предпринимателей. Для совершения своих бизнес-сделок парижские нищие подкупали важных людей – в частности, директора театра. «Другой человек, - продолжает Карамзин,- который также всякий день бывает в публике, есть откупщик, но прошу угадать, какой? У него на откупе… все булавки, теряемые дамами в итальянском спектакле. Когда занавес опускается и все зрители выходят из залы, он является в театр и с дозволения директорского, между тем как гасят свечи, ходит из ложи в ложу подбирать булавки – и бежит со своим пакетом к лавочнику.»

Уже в 18-м веке в Париже делали деньги из воздуха (говоря современным языком, «продавали услуги»). Один нищий служил живым каталогом в библиотеке и за подаяние указывал посетителям редкие книги. «Дайте ему экю или медную копейку, - заключает Карамзин, - он возьмет их с равной благодарностью, не скажет: «Мало!» – не сморщит лба; также и за горсть серебряной монеты не поклонится вам ниже обыкновенного. Парижский нищий берет покаяние без стыда, но за грубое слово вызовет вас на поединок: у него есть шпага!»

Но горе было нищему, если он притворялся неудачно и попадал в приют, более напоминавший тюрьму. Диккенс пересказывал историю о том, что из-за духоты в палате один нищий трижды прикидывался мертвым, чтобы его вынесли на верхний этаж – так что когда он умер на самом деле, ему еще долго не верили.

В Париже не только нищие прикидывались богатыми – бывало и наоборот. На вершине своей славы Виктор Гюго распорядился, чтобы его хоронили в гробу для нищих – это было исполнено, и в этой бедняцкой процессии прошло 3 миллиона человек. Гюго, конечно, и сам жил в нищете, но недолго: описав парижскую бедноту в романе «Отверженные», он сколотил себе состояние и стал первым писателем, по-настоящему заработавшим на литературе.