В великий пост до Ave Maria, то есть до вечерни, начиная с полудня, все трактиры заперты. Ave Maria бывает около шести часов вечера. Вот, когда случалось, что Гоголю сильно захочется есть, он и стучит в двери. Ему обыкновенно отвечают: «Нельзя отпереть.» Но Гоголь не слушается и говорит, что забыл платок, или табакерку, или что-нибудь другое. Ему отворяют, а он там уже остается и обедает.»
Очень изобретательно: то платок, то табакерку – а итальянцы каждый раз ловились на этом. Другой современник Гоголя – Иордан – пишет, что причуды великого русского не всегда встречали в этом трактире с благодушной улыбкой. «Исчезло прежнее светлое расположение духа Гоголя. Сделался он своенравным. Во время обеда, спросив какое-нибудь блюдо, он едва, бывало, дотронется до него, как уже зовет полового и требует переменить кушанье по два, по три раза, так что половой трактира «Фальконе» Луиджи уже почти бросал ему блюда, говоря: «Синьор Николо, лучше не ходите к нам обедать, на вас никто не может угодить. Забракованные вами блюда хозяин ставит на ваш счет».
Вот так, непонятый всеми, Гоголь жил за границей, к тому же постоянно испытывая нужду. В России друзья-писатели находили это нестерпимым. Аксаков собрал 1500 рублей и еще столько же хотел занять. «Я отправился к Демидову, - пишет он, - рассказал всё дело и получил отказ. Благосостояние его и значительный капитал, лежавший в ломбарде, были мне хорошо известны. Я сделал ему горький упрёк, но он, не обижаясь им, твердил одно: «Я принял за правило не давать денег взаймы, а дарить такие суммы я не могу.»
Аксаков с досады пересказал этот разговор жене Демидова. «Она вспыхнула от негодования и вся покраснела. Она быстро встала со своего дивана, на котором лежала в грациозной позе, и, сказав: «Я вам даю охотно эти деньги», вышла в другую комнату и через минуту принесла мне 1500 рублей. Между тем явился муж, - торжествует Аксаков, - и я беспощадно подразнил и пристыдил его поступком жены. Он был очень смешон: пыхтел, отдувался и мог только сказать: «Это её деньги, она может ими располагать, но других от меня не получит.»
Вы можете представить себе что-нибудь подобное сегодня? Ни один Гоголь в мире не мог бы найти себе таких преданных друзей.
Очень изобретательно: то платок, то табакерку – а итальянцы каждый раз ловились на этом. Другой современник Гоголя – Иордан – пишет, что причуды великого русского не всегда встречали в этом трактире с благодушной улыбкой. «Исчезло прежнее светлое расположение духа Гоголя. Сделался он своенравным. Во время обеда, спросив какое-нибудь блюдо, он едва, бывало, дотронется до него, как уже зовет полового и требует переменить кушанье по два, по три раза, так что половой трактира «Фальконе» Луиджи уже почти бросал ему блюда, говоря: «Синьор Николо, лучше не ходите к нам обедать, на вас никто не может угодить. Забракованные вами блюда хозяин ставит на ваш счет».
Вот так, непонятый всеми, Гоголь жил за границей, к тому же постоянно испытывая нужду. В России друзья-писатели находили это нестерпимым. Аксаков собрал 1500 рублей и еще столько же хотел занять. «Я отправился к Демидову, - пишет он, - рассказал всё дело и получил отказ. Благосостояние его и значительный капитал, лежавший в ломбарде, были мне хорошо известны. Я сделал ему горький упрёк, но он, не обижаясь им, твердил одно: «Я принял за правило не давать денег взаймы, а дарить такие суммы я не могу.»
Аксаков с досады пересказал этот разговор жене Демидова. «Она вспыхнула от негодования и вся покраснела. Она быстро встала со своего дивана, на котором лежала в грациозной позе, и, сказав: «Я вам даю охотно эти деньги», вышла в другую комнату и через минуту принесла мне 1500 рублей. Между тем явился муж, - торжествует Аксаков, - и я беспощадно подразнил и пристыдил его поступком жены. Он был очень смешон: пыхтел, отдувался и мог только сказать: «Это её деньги, она может ими располагать, но других от меня не получит.»
Вы можете представить себе что-нибудь подобное сегодня? Ни один Гоголь в мире не мог бы найти себе таких преданных друзей.
No comments:
Post a Comment