Плохие мостовые, гастарбайтеры и поддельные товары

Вот люди жалуются на состояние дорог. «Плохие у нас дороги,» – говорят. А в старину решали дело так: не нравится дорога – строй сам. «Мощение улиц камнем, - сообщает Пыляев в книге «Старый Петербург», - было начато в 1716 году. В этом году вышло предписание, чтобы всякий домовладелец перед своим домом мостил улицу в сажень. Через год ширина улиц была увеличена на два аршина.»


Уже Петр первый понял, что в строительстве дорог надо использовать передовой заграничный опыт: он нанял немцев, чтобы те построили первые дороги в Петербурге. И тогда же русские дороги страдали от лихачей. «Камень, коим мощены петербургские улицы, - пишет Башуцкий, есть так называемый булыжник гранитного свойства; его добывают по берегам залива и моря. Чрезвычайно скорая езда, осенние дожди и весення распутица причиняют глубокие выбоины. Вымывая песок, составляющий связь сей мостовой, они частями разрушают оную и делают вовсе несносною для езды.» Хуже всего было ездить весной или осенью, а зимой дороги устраивали из снега: ухабы срывали, а низкие места засыпали снегом.

Только Октябрьская революция освободила питерцев от обязанности мостить мостовую перед своим домом – потому что было вообще не до этого. «В начале 1919 года я оказался в Питере, - вспоминает писатель Виктор Шкловский.- Время было грозное и первобытное. При мне изобрели сани. Первоначально вещи и мешки просто тащили за собой по тротуару, потом стали подвязывать к мешкам кусок дерева. К концу зимы сани были изобретены.»

Вернемся из 1919-го года в 19-й век. Для мощения улицы можно было нанять гастарбайтеров – их в столице уже тогда было с избытком. Это были крестьяне, приехавшие на промысел. У них было разделение труда. Каменщики, например, приезжали из Ярославля. Рязанцы ходили с заткнутыми за пояс топорами, за что их называли «косопузыми». Псковичей звали «скобарями», потому что они занимались кузнечно-слесарным делом. Плотники были из Галича, маляры – из Костромы, землекопы – из Белоруссии.

Как и в 20-м веке, в 19-м одним русским нравились иностранные платья, а другие русские их шили, выдавая за заграничные. В модных лавках на Невском проспекте русская швея из русской ткани изготавливала наряды «по образцу французских картинок, под надзором французских мадам», как писал Фаддей Булгарин. На вывесках и надписи делали на иностранных языках. А что касается «изделий вкуса» и «прихоти моды», то к ним покупателей приманивали «волшебными прилагательными: аглицкое, голландское, италианское, французское».